Сборник - Новейшая хрестоматия по литературе. 7 класс
Горе Русской земли
Войско русское пало. Невеселое время настало. Побежала беда по земле, лебединым крылом синий Дон расплескала. А князья не с погаными бьются – меж собою дерутся. Раздоры в земле своей множат. Брату брат говорит: «Это мое и то мое тоже». Ослабела земля наша Русская, поднялся на ней стон. А половцы, волками рыская, крадутся со всех сторон.
О, далёко залетел ты, сокол, птиц побивая, – до чужого края, до моря! А вместо тебя прилетело к нам горе. Скорбью полнится наша земля. Божьей карой черные Карна и Жля проскакали по тропам-дорогам, смерть возвещая огненным рогом.
Плачут русские жены, мужей призывают. Слезы горючие льют, причитают:
Думою горькою вас не достать.
Мыслью быстрою к вам не слетать.
И глазам нашим вас не видать.
И даров дорогих нам от вас не принять.
Нет нам без вас отрады,
Милые лады!
Киев стольный от горя стонет. И в напасти Чернигов тонет. Рыщут в Русской земле половчане, ищут в каждом дворе себе дани.
Игорь и Всеволод, храбрые Святославичи, вы это зло пробудили, славы себе желаючи. Усыпил было это зло киевский князь Святослав. И мечом он его усмирил и копьем. Потоптал Половецкую землю своими полками. Шел и реками он, и оврагами, и болотами, и холмами, а поганого Кобяка достала его рука. За железной стеной половецких щитов был проклятый укрыться готов. Вырвал князь Кобяка из толпы убегающей вражьей. Пал поганый Кобяк в граде Киеве, в гриднице княжьей.
И отныне по праву громкую славу великому князю поют немцы, греки, венецианцы, моравы. Только Игорю славы они не споют – бед натворил он немало. Потопил свою честь на дне окаянной Каялы. Князь оставил седло золотое, пересел поневоле в чужое – уведен в половецкий полон.
Золотое слово Святослава
А в Киеве князь Святослав смущен – видел он непонятный сон:
– Снилось мне, будто черным меня полотном укрывали. Будто синим вином угощали, синим вином пополам с печалью. Будто жемчуг на голову мне из поганых колчанов пустых вытрясали. Будто терем мой златоверхий с конька разбирали. Будто воронов черных бесовские стаи надо мною всю ночь летали. Будто змеи со всей земли по оврагам к краю моря ползли.
И бояре ему отвечали:
– Полна твоя дума печали. Два твоих сокола улетели из дома, чтобы в земле поганой у города Тмуторокани испить шеломом из Дона. Но саблями острыми крылья им подсекли, железными путами их оплели. На реке на Каяле тьма свет прикрыла. Вот что было.
И уже, словно гепардов стая, половцы Русскую землю терзают. Потоптана наша земля святая. На поруганье она отдана. Славу нашу позором покрыли. Разор и насилье свободу сменили. Див поганый над нами кычет, горе на головы наши кличет. Половцы в золото жен своих нарядили. А мы про веселье и думать забыли.
И сказал Святослав слово свое золотое, горькой слезой политое:
– О князья молодые, Игорь и Всеволод! Рано, рано вы подняли меч на поганых. Славы себе искали – без чести пали. Знаю, вы оба, два брата отвагой полны и крепче булата сердца ваши в битвах закалены. Но почему не пожалели вы моей седины?
Где брат мой, черниговский князь Ярослав? Из разных краев дружину собрав, стал он и сильный и войском обильный. Были в могучей дружине его татраны, ревуги, топчаки, могуты, ольберы, шельбиры. Ножи засапожные меч им в бою заменяли. Кликом грозным они полки разгоняли. И дедовской славы нигде никогда не роняли.
Но вы захотели сами, своими мечами новую славу добыть и славу отцов поделить. А разве мы, старые, не могли бы помолодеть, шлем и кольчугу надеть? Силу соколу множат года. Он в обиду не даст своего гнезда.
Но вот беда: кто же мне на подмогу придет сюда? У Римова города люди кричат под саблями половчан. В Переяславле Владимир стонет от ран. Горе ему и тоска!
Великий князь Всеволод! Может быть, ты издалека прилетишь за отчий дом постоять? Ты ведь Волгу можешь веслом расплескать, а шеломом вычерпать Дон. И летят с тобой копья живые – Глебовичи удалые.
А вы, буйный Рюрик и славный Давыд! Ваш меч половецкие шлемы дробит. И поганой кровью обагренные, сияют ваши шлемы золоченые. А воины ваши турами разъяренными рыкают под саблями калеными. Настало время. В золотое стремя, братья, вступите. За землю Русскую, за раны Игоря отомстите!
Острый мыслию Ярослав! Высоко сидишь ты в своем Галиче, не доносится крик к тебе галочий. Горы полками ты подпираешь. Ворота в Дунай затворяешь. Со многих народов ты дани берешь. Салтанов заморских стрелой достаешь. Достань же стрелой Кончака поганого. За землю Русскую, за Игоревы раны!
А ты, отважный Роман, и ты, Мстислав! Знают враги ваше храброе сердце, суровый ваш нрав. Многие земли – Хинову, Литву и Ятвягу поправ, высоко парите соколом в синем просторе.
Какая же птица отвагою с вами поспорит? Шлемы ковали для вас латиняне. Копья сломали пред вашим мечом половчане.
А Игоря нет. Померк для него белый свет. И дуб, зеленевший в бору, роняет листву не к добру. И воинов Игоря не воскресить. Кличет вас Дон отомстить!
Вы, Ингварь и Всеволод и трое Мстиславичей с вами – соколы не худого гнезда. Придите сюда. Копьями польскими, стрелами острыми и щитами поле открытое перегородите! Русскую землю от ворога защитите. За раны Игоревы отомстите!
Усобицы
У Переяславля Сула замутилась, не бежит серебряной струей. И Двина в болото замесилась под поганой половецкою ногой. Из князей всесильных лишь один – Изяслав, Васильков сын, позвенел мечами острыми о шлемы литовские. Но пал он. Над его головой ветер шумит кровавой травой. Полегли его воины в степи ковыльной. Вороны крыльями их прикрыли. Волки кровь слизали.
Убито веселье слезами, скорбными голосами. Города приуныли. На стенах высоких трубы беду протрубили.
Внуки Всеслава и Ярослава! Не удержали вы дедовой славы. Склоните стяги свои побежденные, вложите в ножны мечи поврежденные. Распри ваши – горе для Русской земли. Ссоры князей половцев к нам привели, накликали беды великие.
Еще в давнюю пору хитрый Всеслав, коня оседлав, стал города воевать, княжеский стол, как невесту, себе выбирать. В Киев стольный метнулся и стола золотого древком копья боевого коснулся. В полночь оттуда лютым зверем скакнул. Из ворот Бела-города к Нову-городу повернул. А поутру уж в облаке синем соколом сильным повис и на Нов-город ринулся вниз. Грозной секирой взмахнул и ворота отомкнул. И вот серым волком он дальше спешит – перед ним Немига-река бежит.
О Немига-река! Кровавые твои берега засеяны не хлебами – русских воинов телами. Здесь булатными молотят цепами. На кровавом току жизнь кладут. Веют душу от тела тут. О Немига-река, вдоль твоих берегов порассеяны кости русских сынов!..
Князь Всеслав и людей судил, и князьям города рядил, а сам по ночам серым волком порыскивал и в далекие города и близкие. Выскочит ночью из Киева порыском волчьим, а поутру с петухами – уже в Тмуторокани. Обгоняет великого Хорса, бога солнца. Лишь в Полоцке утренний звон разнесется, а он уж в Киеве встрепенется.
Хоть и был он удалым, но и бед повидал он, да немало и сам сотворил. Не о нем ли мудрый Боян говорил:
Ни хитрому, ни бывалому,
Ни птице, ни зверю малому
Не минуть никогда
Божьего суда!
О, стонет Русская земля, стенает, былую силу и прежних князей вспоминает. Тот, старинный Владимир-князь крепко стоял, никого не боясь. Кто его мог победить, к киевским горам пригвоздить? А ныне все вы – и Рюрики, и Давыды, помните только свои обиды. Стяги ваши врозь развеваются. В усобицах ваши щиты разбиваются. Поганые в землю нашу идут. Копья поют.
Плач Ярославны
Ярославна по мужу тоскует. Одинокой кукушкой кукует. До далекой реки Дуная скорбный голос ее долетает:
Я кукушкой по Дунаю полечу,
Рукава в реке Каяле омочу.
Рано-рано полечу я поутру,
Раны Игоря кровавые утру.
Над Путивлем славным заря занялась молодая. На стене городской Ярославна плачет, причитая:
О, зачем ты, буйный ветер, налетел
И пригнал на войско лады тучу стрел?
Или скучно веять в белых облаках
И ладьи лелеять в море на волнах?
Ах, зачем ты разгулялся по полям,
Мое счастье разметал по ковылям?
Над Путивлем заря занялась молодая. Плачет Ярославна, причитая:
Днепр славный, ты пробился среди скал,
До земли до Половецкой добежал.
Святославовы ладьи издалека
Ты, качая, нес до стана Кобяка.
Почему обратно ладу не принес,
Чтоб не лить мне на Путивле горьких слез?
Над Путивлем заря догорает. Плачет Ярославна, причитает:
Красно солнышко, ты даришь нам тепло.
При тебе нам и привольно, и светло.
Так зачем же ты, владыко, обожгло
Лады милого пресветлое чело,
Иссушило гибких луков тетиву,
Напоило кровью жаркою траву?
Побег
